olerpter

Previous Entry редактировать запись редактировать метки в избранное Share this! отслеживать Next EntryСправедливость лабиринтовЕсть книги, чтение которых надо начинать с утра - с чистого листа, когда ты можешь написать все, хотя чернила выведут лишь то, что дОлжно.Романы Карлоса Сафона - это всегда путь от острого пера и свежих листов к пугающе-тесно исчерканной рукописи. Он пишет о книгах и о тех, кто хранит их и создает - воплощает замысел и манипулирует им."В каждом лабиринте обитает свой Минотавр, - промолвил хранитель. Исаак загадочно улыбнулся и указал на вход в лабиринт. - Выбор за вами"."Игра ангела" - это игра в лабиринты: один в другом и источенный третьим. Начинающий писатель, спасая диккенсовские "Большие надежды", попадает на Кладбище забытых книг. В темных переулках стеллажей он должен выбрать книгу, которую станет хранить с верностью пса.Паутина - тот же лабиринт. Вокруг Давида Мартина нить ее связывает череду убийств, загадок и встреч, и в мучительном движении - так пульсирует текущая из раны кровь - вскрываются противоречие и тесная связь нескольких правд: сиюминутной, человеческой и надвременной. Неизбежность и слепота - приговор человечества, но выбор остается даже на эшафоте: абсолютное зло доступно человеку, но иной порядок силы определена мефистофелевским "Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо"."- Природный ум - не более чем стратегический запас. Чтобы с толком им распорядиться, необходимо преобразовать разум в оружие высокой точности.- Уместна ли здесь военная терминология?- Всякое произведение искусства агрессивно, Исабелла. И вся жизнь художника состоит из маленьких и больших войн, начиная с борьбы с самим собой и своей ограниченностью. Чтобы добиться поставленной цели, нужно в первую очередь честолюбие, а затем талант, знания и, наконец, возможность"."Игра ангела" и "Тень ветра" схожи, как зажженные свечи, но устремлены противоположно. Оба романа - сумерки, смерть, огонь, дождь и покинутые пристанища тайн. Книги о книгах - мистика безумия. Сама испанская земля рождает сны и явь, предвещает схватки с демонами внутри и вне "я".Но если "Тень ветра" - именно устремление и упование, то первый роман - страх, бегство и возвращение."Тень ветра" - движение от войны к миру, закономерный переход от мистики смерти к трудному свету жизни. "Игра ангела". напротив, пропитана гибелью и тревогой в духе готической архитектуры.Страницы описанных в романе книг заклеймены Гюго: "Слово убьет камень". Слова сочиненные Давидом Мартином - пламенеющие фризы, летящие ввысь, но тенями и чернотой давящие землю.Этот роман - как ноябрьский преддождевой вечер, сгущающийся мрак, в котором безмолвна надежда, и осязаема жизнь тех, кто способен во что-нибудь верить: в своего бога, в книги, в людей. Оттого и Мартин выбирает без раздумий, и читатель без страха проходит чрез главы."Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей", - писал Достоевский.Ключевая фигура истории - книгоиздатель, безупречный господин Андреас Корелли. Человек ли? Наивное предположение: только не в Испании. Определенно игрок - не в добро и не в зло, а в исследование справедливости, наличествующей здесь и сейчас, в Барселоне, срывающейся в объятия войны."Невозможно выжить, постоянно пребывая в состоянии реальности, во всяком случае, для человеческого существа".Книгоиздатель, патрон… дьявол. Или ангел, ищущий очередного Фауста. Lux aeterna, сила коего зависит от его "подопечных".Андреас Корелли - не вселенское зло. Он суть сомнение, равно уничтожающее и созидающее. В мире, где есть Бог (или, по крайне мере, вера в Него), патрон - это ферзь. Самостоятельно делая ходы на шахматном поле, он предопределяет баланс существования человечества. Корелли - доктрина неизбежности.В непрерывной людской истории он находит того, кто создаст очередную религию осознания через разрушение - иное учение не будет воспринято. В конечном счете, религия есть наслоения власти и заблуждений, скрывающие незыблемые и доступные каждому аксиомы. Патрон же, провоцируя, заставляет увидеть данную истину (в контексте романа - фашизм).Последняя глава книги подводит молчаливый и грустный итог: Давид Мартин теряет все: проклятый город, бывший ему родным; собственный голос - о чем писать, когда внутри все умерло, даже имя? Впереди у него - безвременье, как вечное пространство между Раем и Адом здесь, на земле людей, способных любить и умирать.Но не это выход из лабиринта. Есть еще одна не обгоревшая страница, белый шершавый лист на дубовом столе. Эпилог, а не оглавление, берет читателя за руку и выводит из череды коридоров. Мистика мрака сумерек становится обещанием света и таинства, утренним сиянием ангелов, которое глади твой взгляд.Так человек получает заслуженное - поровну счастья и труда, а ферзь признает ошибки. Да-да, Корелли создает условие справедливости - нечто большее, чем игра, и отличное от банальной шахматной формулы "белые против черных".